Создатель и бессменный руководитель хора Донских казаков имени Генерала Платова Николай Фёдорович Кострюков - человек, которому рукоплескал весь мир и которого практически не знает Россия - родился и вырос в станице Цымлянской Области Войска Донского. Станица эта славилась прежде не только своим вином, но и песенным мастерством.
Ещё в реальном училище Николай обратил на себя внимание - и приятным голосом, и незаурядным талантом регента. Обладая исключительной музыкальной памятью и слухом, он управлял училищным хором, все свободное время уделяя изучению музыки и записям старинных казачьих песен. По вечерам к дому Кострюковых в станице стягивалась молодёжь. Все ждали: сейчас он выйдет, распределит по голосам - и польется над притихшим Доном казачья песня, завораживая станичников.
Быстро пролетели юношеские годы, и Кострюков отправляется в Новочеркасск - в Донское военное училище. Видный и исполнительный, он всегда на виду, вскоре становится старшим портупей-юнкером первой сотни - самой молодецкой и певучей. Сколько вздохов, улыбок, взглядов из-за полуопущенных ресниц получает она от институток и гимназисток, когда в конном или пешем строю проходит с песней по городу! Юнкер Кострюков - на правом фланге...
1917 год. Голод, грязь, бои без конца. Но там, где Кострюков, всегда слышна казачья песня: она сопровождает победы и поражения, ею провожают в последний путь друзей. “Они идут один против пяти, десяти, но идут с песней…”
Во время небольших передышек между боями у дома, где остановился Кострюков, собирается молодежь. И он своим завораживающим бархатистым баритоном запевает: “…Спите, орлы боевые, спите со спокойной душой”. Боль и печаль охватывает собравшихся, столько чувств он вкладывает в эту мелодию.
Год 1920, Крым. Все перемешалось: офицеры, солдаты, беженцы… В Севастополе госпитали, казармы и частные дома забиты до отказа. Не хватает еды, лекарств, перевязочных средств. Кострюков обращается к генералу Врангелю за разрешением об устройстве благотворительного концерта хора, который он собрал из друзей-казаков - своего первого большого публичного выступления! Прошло оно с большим успехом. Приказом по Армии главнокомандующий благодарит хор и его руководителя. Возможно, именно тогда Кострюков впервые задумал создание своего хорового коллектива...
Эвакуация Русской армии. Казаки в Турции страдают от холода, голода и изоляции, умирают от холеры. Весной 1921 года капитан Кострюков в числе других донцов оказывается на знойном и неприветливом греческом острове Лемнос - Ломонос, как его называют казаки. Целый год - в палатках на голой земле, на четверти черного хлеба и четверти банки консервов в день от Франции. Французы грозят вообще не выдавать пайку, если казаки не согласятся записываться в их Легион. Некоторые не выдерживают, записываются…
Однажды после утренней проверки, с исполнением берущего за душу “Всколыхнулся, взволновался тихий Дон…”, капитан Кострюков собирает певцов:
- А ну-ка, молодцы, довольно носы вешать! Давайте-ка нашу, донскую…
И, сначала робко, грустно, затем веселее, полилась по острову песня, на удивление французов и черных, как сажа, сенегальцев.
– А ну-ка, Степочка, “Посею лебеду…”
И Степочка, серебряным, как колокольчик, голосом, которым через несколько лет будут восхищаться столицы мира, запевает…
Само собой очищается место для танцоров. Выбегает один, другой, третий. Линейка заполнена уже не только офицерами и юнкерами училища, но и гостями - греками и французами. Пение, выкрики, свист, огненный “Казачок” делают свое дело. Уже слышен смех, шутки. Доволен начальник училища, довольны и юнкера.
Скоро училищная сотня распускается, и многие из друзей Кострюкова, так и не получив офицерский чин, разъезжаются, кто куда. Сам он перебирается в Прагу, где поступает в Горный институт. Науки даются легко. В свободное время Николай посещает разные концертные программы, всматриваясь, вслушиваясь, все впитывая с поразительной быстротой.
В 1926 году закончен институт с дипломом горного инженера. Впереди перспективы получить хорошее место по специальности. Но тут, как будто специально, оказались рядом почти все казаки, что пели тот самый концерт в Севастополе - студенты и недавно окончившие учебу, но еще не получившие назначений, инженеры, врачи, адвокаты, художники.
Кострюков собирает 35 певцов. Почти все они донцы, и хор назвали Донским казачьим имени донского Атамана Матвея Ивановича Платова. Начались постоянные спевки. Постепенно хор зазвучал. Казачья форма была тщательно подогнана. Оставалось найти место для первого выступления.
Вспоминает бывший администратор Платовского хора Бонифатий Семенович Куцевалов:
“Организовать концерт в Праге было практически невозможно – слишком много расходов. Заинтересованных в концерте предпринимателей пока еще не было. Надо было поднимать дело самим. Но как? Вдруг кто-то подал идею: в соседнем городке, Млада Болеслава, открылась сельскохозяйственная выставка, народу съехалась масса – вот где выступать: расходов мало и успех обеспечен…
Устроителем отправили популярного у студентов - донцов полковника Григория Чапчикова, бывшего командира 1-го Калединского полка. Через день получили телеграмму: “Концерт объявлен на 10 июня в 8 часов вечера” – то есть, значит, завтра.
На вокзале хор встретил Чапчиков, очень довольный и веселый. Ну, думаем, слава Богу, дело пошло! Но, увы, не тут то было! Зал он снял в каком-то загородном ресторане, никакой предварительной рекламы и продажи билетов не сделал. Под протезом левой руки (потерянной в боях с большевиками) Чапчиков зажимал десятка два афиш, а правой, тут же, при нас, стал прикреплять их кнопками, где попало…
Ко времени начала концерта перед нами зиял почти пустой зал. Пели отменно, сами наслаждались своим пением, и имели явный успех у микроскопической аудитории, …но это был явный провал! Кончили петь, и запели наши желудки. Надо было как-то возвращаться в Прагу, но на что? Последние крохи хоровой кассы израсходовали на покрытие убытков от концерта…
Николай Федорович созвал хор и попытался сделать внутренний заем, но куда там: какие у студентов деньги! Тогда поднялся станичник Кулаков и сказал: “Вот вам 1000 крон - за всю жизнь в эмиграции скопил по копеечке, откладывал на черный день. Видать, вот черный день и настал, – правда, не для меня лично, но я не могу допустить, чтобы при моем попустительстве погибло бы такое славное казачье дело. Я твердо верю в успех – это ведь только случайная неудача”.
Первая неудача не остановила Кострюкова. Некоторые из певцов смалодушничали и ушли, но на их место влились новые силы из хора Архангельского. Работа снова закипела. Нашлись фирмы, осуществлявшие рекламу и организацию концертов, и в июле 1927 года начались поездки по известным курортам: Карлсбад, Мариебад, Теплице... Успех превзошел все ожидания, и осенью русские эмигранты-предприниматели организовали поездку уже по всей Чехословакии – вплоть до восточных границ Прикарпатской Руси. В ноябре хор впервые выехал за пределы Чехословакии – в Австрию. В Вене первый концерт прошел в знаменитом Большом концертном зале. Избалованная публика буквально стонала от удовольствия, и на следующий день венская пресса назвала Кострюкова новой величиной в музыкальном мире Европы.
Н. Кострюков
Платовский хор довольно скоро получил всемирную известность. Казаки знакомили с казачьими песнями Европу, Северную и Южную Америку, Африку, Восток, Австралию, Новую Зеландию, Океанию, Индию. Мировая пресса пестрит заголовками: “Триумф “Платовского” хора”, “Николай Кострюков и его хор снова покорили сердца публики”, “Триумфальный дебют”, “С казачьей песней – по белу свету”, “Платовцы покорили Мексику”…
Как писал с острова Ява русский священник отец Василий Быстров регенту Церкви обители Милосердия в Харбине С.В. Мельникову - “Донской хор своим приездом нас ошеломил и осчастливил. “Платовцы” поют прекрасно, и описать этого невозможно, концерты их состоят их двух отделений – духовных и светских песнопений лучших русских композиторов”.
В апреле 1940 года на одном из концертов в Мексике Николай Фёдорович познакомился с Мерседес Родригес - девушкой из уважаемой семьи театральных предпринимателей. Это была любовь с первого взгляда. 25 июля того же года состоялось их бракосочетание, а 5 августа, когда собрался весь хор после летних каникул, они отпраздновали свадьбу.
Некоторые платовцы, правда, несколько недовольны - дирижер нарушил одну из традиций хора, состоящего только из холостых певцов. Но счастье молодых, простота, сердечность и обаятельность жены Николая Федоровича скоро обезоружила всех.
В сентября 1940 года хор направился в северные провинции Мексики и далее в многомесячный тур по США. Мерседес должна была заехать домой, в г. Ларедо (Техас, США), а затем догнать хор в Америке. 7 сентября она писала мужу: “Я тебя очень люблю и все равно не смогу жить без тебя, я буду сопровождать тебя всюду, и у меня будет одна забота о моем обожаемом супруге…”.
В тот же день автомобиль, которым управляла Мерседес, по неизвестной причине опрокинулся на полном ходу. Страшная весть догнала хор лишь спустя неделю. Хористы все никак не решались сообщить Кострюкову о гибели жены. Из воспоминаний Б. Куцевалова:
“Трудно представить себе тот ужас неожиданности и глубокой боли, какие мы прочли в глазах его. Казалось, он не переживет своего горя. Сильный, всегда жизнерадостный, энергичный, он превратился в слабого, плачущего, безвольного ребенка. Было страшно смотреть на него”.
Но даже в этой ситуации Кострюков не отменил ни один концерт. Казаки проехали Аризону, Сан-Франциско, Канзас-Сити, Чикаго, десятки других городов. Из интервью Кострюкова в газете “Новая Заря”: “Мы даже не ожидали такого блестящего успеха и такого теплого приема, как русскими, так и американцами”.
Конечно, после блестящих гастролей в Азии, после Шанхая и Харбина, где было очень много русских, Кострюков беспокоился, как хор примет Америка. В США уже знали знаменитые хоры Н. Кедрова и С. Жарова - хотя они и обосновались в Америке относительно недавно, но вели активную концертную деятельность. С нетерпением все ждали концерта в знаменитом Карнеги-Холле Нью-Йорка.
Избалованные ньюйоркцы, уже слышавшие казачьи хоры (Б. Ледковского и С. Жарова), шли на концерт Платовцев с настроением жителей столиц, которых трудно удивить и чем-либо тронуть. Слышались замечания: “Что же, собственно говоря, можно ожидать нового?.. Те же костюмы, красные лампасы, те же донские песни…” Но по окончании выступления четырехтысячный зал устроил такие овации, каких не слышали даже короли сцены - исполнители классической музыки и популярного джаза. Это была, пожалуй, одна из самых главных побед Кострюкова, хотя затем были еще тысячи концертов в разных уголках земного шара…
Спустя некоторое время стало известно о болезни регента хора. Врачи не говорили ничего утешительного и никого к нему не пускали. Из сохранившихся газетных заметок непонятно, что за диагноз поставили врачи – но операция в госпитале “Медикал Центр” длилась более 5 часов, во время нее и в последующие дни Кострюкову были сделаны бесчисленные переливания крови. По мнению врачей, лишь необычайно сильный организм Кострюкова спас его от смерти.
Это событие стало настоящим вторым рождением казака. И он продолжил свой путь по лучшим сценам мира с казачьей песней.
17 апреля 1948 года в газете “Russian life” (“Русская жизнь”) выходит статья “Триумф “Платовцев” и Н.Ф. Кострюкова” с большой фотографией: “18-го марта, в “Конститюшен Холл” в Вашингтоне состоялся исторический концерт “Платовцев”. Перед началом концерта, главный директор “Конститюшен Холл” передал Н.Ф. Кострюкову пожелание президента Республики, принять Кострюкова с особой аудиенцией, которая и состоялась в “Конференц Холл”. На фотографии Президент, его супруга, дочь Маргарита и Н.Ф. Кострюков засняты во время дружеской беседы.
"Президент много расспрашивал Н. Кострюкова, интересуясь работой хора и его успехами... В заключение Президент, пожелав хору дальнейших успехов, заявил, что он должен будет покинуть концерт до его окончания, но, если позволят обстоятельства, то он вернется обратно…”
Гарри Труман, оставив зал во время второго отделения, действительно вернулся через полчаса.
Фотография, где Президент Труман пожимает руку “белому русскому”, обошла все газеты Америки. На фоне разговоров о возможной войне с СССР, многие расценили это как доказательство, что американский народ видит разницу между СССР и Россией, между коммунистами и русским народом.
И это была далеко не единственная встреча Николая Федоровича с высокопоставленными персонами и коронованными особами. Менялись концертные площадки, города, страны. 45 лет концертной деятельности Платовского хора стали триумфальным шествием - “с песней по свету”, по более чем 65-ти странам. По приблизительным оценкам казаков, всего они дали более 8000 концертов. Двенадцать раз хор пересек экватор. Можно лишь восхищаться силой и душой человека, собравшего такой коллектив и сохранившего его на столь длительный период. Его выступления сопровождала широкая благотворительная деятельность в пользу приютов, больниц и Богоугодных заведений.
Но ничто не вечно... Один за другим уходили из жизни ближайшие соратники. Николай Федорович собственноручно писал некрологи на друзей - и вновь, собравшись с духом, отправлялся на концертные площадки.
В 1972 году, когда хор в последний раз отправился в турне по Японии, все концерты прошли так же ярко и вдохновенно, как и 45 лет назад. Японская пресса единодушно восхищалась неистощимой свежестью, блеском и легкостью, присущей Платовцам, вокальной техникой и исполнением.
Н.Ф. Кострюков, начало 80-х годов
Неясно, когда хор прекратил свое существование - вероятно, из-за того, что все больше казаков уходило на покой и в мир иной. А 9 ноября 1987 года в штате Нью-Йорк скончался и сам Николай Фёдорович...
Хочется верить, что будут однажды собраны и объединены материалы, письма и фотографии, хранящиеся в казачьем зарубежье, и яркая одиссея Николая Федоровича Кострюкова и его хора Донских казаков имени Генерала Платова станет известной в России.
К. Каминский, дирижер хора “Казаки Дона” (Москва)
(по материалам Музея и архива Белого движения, Москва)
