Хорошо песни играют в Кременской станице. По песенникам — первая на Дону станица и хоть соревнуется с ней Есауловская, да далеко ей еще до кремневцев...
Крепко держалась за старину Кременская станица. Вот в хуторе Фролове — одна жизнь, а отъехал от него в Кременскую — совсем другая... Там провели железную дорогу, прибили вывеску — станция Арчада, много появилось рабочих и другого пришлого люда, мастерские, а в Кременской — держится еще казачья стародавняя жизнь. Не страшны ей ни фабрики, ни заводы, не надобны ей новые обычаи, ни новинки рыночные — крепки казаки старыми заветами и обрядами. Ежели кременец закуривает, то не спичкой вонючей, серной, черта тешить, а достал мусат, о кремень побил, получил искорку, раздул ее в тряпочку, — глядишь и закурил... С достоинством, медленно... И умение нужно и сила... Кто не умеет — день будет о кремень тесать, папироску смусолит всю и с горя съест, а огня не дождется...
Любят попеть в Кременской станице... В темноте летнего вечерка кто-нибудь кашлянет и песню заиграет:
«Запи-са-ли казака на службицу...» и потекла песня до конца... Именно до конца.
Не то, что некоторые. Пропели два-три куплета, да и рты закрыли... Это не песня, а полпесни. Насмешка одна. Лучше ее и не зачинать вовсе...
Кончили одну, а другой начинает...
«Я по линии гулял,
По Кавказу щеголял...»
А потом и нежную затянут:
«Трава моя, травушка...
Трава зеленая...»
Поют кременцы и курят. Там кресало засветит, и в другом месте, и еще и еще... Сыпят кремни снопы искр...
А как проезжают казаки других станиц степью, ночью не заблудятся — маяком светит Кременская станица... Светло в ней, как днем. Вздыхают соседи:
«Ну и кременцы... Ночь у них от дня не отличишь... Собственное электричество... Не жалеют певуны ни ушей, ни кремней...
Отсюда и пошло прозвище Кременской станицы — «мусат» (железка, что искры об кремень выбивает).
ПРОЗВИЩА ДОНСКИХ СТАНИЦ
(«Донец» — «Род. Край» № 9 — 1929 г., № 4 — 1930 г.)
