Коллекция песен мужских казачьих хоров и фольклорных ансамблей

Слушать песни казаков

  • ВСЕ КАЗАЧЬИ ПЕСНИ
  • О казачьих хорах

    Видео о казаках




    О хоре Жарова

    ...На сцене он не просто управлял, он создавал и сам настолько упи­вался своим творением, что невольно зара­жал им слушателей. Дальше…

    Станичные песни

    Любят попеть в Кременской станице... В темноте летнего вечерка кто-нибудь каш­лянет и песню заиграет: «Запи-са-ли казака на службицу...» Полностью…

    Главная » С песней по белу свету » Первые гастроли в Америке
    Поездка морем на пароходе. Семинедельное турне в США. Хор Жарова поет в Нью-Йорке

    Первые гастроли в Америке



    Наш летний отдых в Тамюле был весьма относительным, т. к. хору приходилось рабо­тать над программой будущего сезона и над ударной программой, предназначенной для Америки, в которую вошли уже вещи из ста­рых программ. Наш маэстро настолько отдал­ся своему любимому делу, что едва ли нахо­дил свободные минуты для отдыха. Еще и еще раз я отдаю должное его трудолюбию, настойчивости и терпению. Талантливость Жарова сказывалась во все большем совер­шенствовании его детища-хора, поражавшего и музыкантов с большим мировым именем, и самых известных музыкальных критиков, слышанных Дон. каз. хор выше всех других, слышанных ими хоров. Перед самым концом наших летних репетиций пожаловал и госпо­дин Копикус, директор концертной фирмы, заключившей с хором контракт на семине­дельное турнэ в С.Ш.А. Все было окончатель­но зафиксировано, назначен и день отъезда — в октябре месяце.

    Наш первый пробный концерт начинающе­гося нового сезона пели мы в небольшом чеш­ском городишке — Габленц — после которого посетили многие чешские курорты: Карлсбад, Мариенбад, Бад Теплин, Франценсбад и пр. Вспоминаю не без улыбки курорт Франценс­бад, известный своей водой, излечивающей какие-то женские болезни, мы со смехом пи­ли и эту воду.

    Из чешских курортов перекочевали мы на немецкие, где как и в прошлые годы пели: в Висбадене, Баден-Бадене, Бад Наугаймэ, Бад Кисингене, Бад Пирменте, Бад Вильдунгене и других менее крупных.

    В Висбадене посетил я очень красивую и благоустроенную церковь, расположенную на высокой горе, вне черты города, рядом с ней заросшее кладбище, где на крестах и надгробных плитах значатся имена наших отживших соотечественников. Среди известных имен бывших царедворцев мелькают и ничего не говорящие фамилии.

    В Баден-Бадене не совсем приятное впечат­ление произвели на нас отели, некогда при­нимавшие русскую знать, а ныне полупусту­ющие. Отель «Руссишер Гоф», где сохранив­шиеся еще старые служащие рассказывали, как роскошно жили их титулованные кли­енты и как щедро вознаграждали прислугу.

    Сентябрь пропели мы в Германии, а затем направились в Англию, где дали концерт в Лондоне, поспешили в Порт-Саутгемптен для посадки на пароход, идущий в Нью-Йорк, «Колумбус», на который мы должны гру­зиться. По тем временам, он был одним из самых больших и комфортабельных океанс­ких пароходов, и весь зимний сезон курсиро­вал преимущественно в южные экзотические страны.

    В эту первую для меня дальнюю морскую поездку океан уже с самого начала был нес­покоен и некоторые наши хористы, едва сту­пив на палубу и получив свои кабинки, сразу же улеглись на койках; их мутило от покачи­вания океанского гиганта, другие же, наобо­рот, спешили, хотя бы бегло, осмотреть весь пароход. Все было ново, все интересно.

    Восхищались роскошью больших зал, осо­бенно в первом классе, и обилием прекрасных картин. Закончив погрузку багажа и пасса­жиров, «Колумбус» снялся с якоря и вышел в открытый океан. Нас начало качать из сто­роны в сторону, может быть не сильно, но весьма чувствительно. Палубы быстро пусте­ли, их начали на всякий случай опутывать канатами. Воздух уже был неприятный в кабинках, где вентиляция не успевала очищать и освежать воздух. Спалось плохо, всю ночь то скрипело и силилось переворачивать с бо­ка на бок. Поспать удавалось урывками. На утреннем завтраке народа было мало. По океану катились огромные волны с взбиты­ми гребнями белой пены. Некоторые двери на палубы были закрыты, а палуба оплета­лась канатами все более, появились они и во внутренних больших помещениях. Вскоре, только держась за них, можно было пройти по пароходу или постоять у борта. Начался большой шторм.

    И все же хор умудрялся делать репетиции, конечно не полным составом. Вечером было общепринятое на пароходах «Добро пожало­вать», когда пассажиры знакомятся друг с другом. В программу этого празднества вхо­дят изысканный ужин и бал. Дамы должны являться в вечерних туалетах, а мужчины в смокингах. Увы, и ужин и бал вышли весьма тощими, большинство пассажиров отлежива­лись в своих кабинах.

    Шторм свирепствовал. Время от времени весь пароход словно схватывали судороги, от которых он стонал, скрипел и содрогался. Ог­ромные волны задирали вверх корму паро­хода, оголяя его винты, продолжавшие рабо­тать в воздухе.

    Казалось, Колумбус переломится пополам. Количество страдающих морской болезнью пассажиров значительно увеличилось. Не мо­гу точно сказать, сколько дней прошло в этом памятном путешествии, но все же мы прибли­жались к Нью-Йорку. Волны по-прежнему штурмовали пароход. Ночью мутило и не спа­лось, а днем часто приходилось валяться на койке с куском лимона во рту, это как будто помогало, но немного. Из спертого воздуха ка­бины тянуло на свежий воздух, на палубу, а с палубы гнали брызги, а иногда и потоки воды от захлестывавших волн.

    Конечно, на океанах бывают и более силь­ные бури, но с нас было и того, что мы пере­жили, вполне достаточно. Впрочем, не обо­шлось и без комического инцидента. В соста­ве хора был очень хороший тенор, только что получивший свой докторский диплом в Праге, поступил он к нам только в этот кон­цертный сезон. В то время, как многие стра­дали морской болезнью, он бодро бродил по пароходу и не скупился давать советы, как избавиться от морской болезни. На третий день бушевавшего шторма стояли мы на ниж­ней палубе и наблюдали, как под нами то вдруг образовывалась глубокая пропасть, то поднималась громадная волна, грозящая зах­лестнуть все палубы. Над нами, на более вы­сокой палубе, стоял наш сладкопевец-доктор. Неожиданно оттуда раздался его предупреж­дающий вопль: «Мишка, тикай!» — и вслед затем на нашей палубе появилось неоспори­мое доказательство «неуязвимости» докто­ра. Пробыл наш тенор-доктор всего один се­зон 30-31 г., и, умудрившись скопить доста­точную для приобретения докторского каби­нета сумму, он оставил хор и занялся вра­чебной практикой.

    За время переезда кормили нас хорошо и чуть ли не шесть раз в день: в 7-8 утра зав­трак, в 10 — бульон, в 12-1 час обед, в 4 ч. — чай или кофе с пирожными или печением, в 7-8 — ужин, в 10 — сосиски с сандвичами. Были мы на приеме у капитана парохода и вскоре стало известно, что мы дадим концерт, приуроченный к прощальному вечеру, с тем же парадным ужином и неизбежным балом.

    На этих прощальных вечерах, даваемых по традиции в пользу сирот погибших моряков, дамы и барышни производили доброхотные сборы. Ко дню концерта шторм уже значи­тельно спал, но все же петь нам пришлось в «уплотненном положении», поддерживая друг друга. Хуже было танцорам, которых толкало то в одну, то в другую сторону. Кон­церт прошел хорошо, а собранные суммы превысили много сот долларов.

    На следующий день шторм окончательно стих. Мы приближались к Нью-Йорку. Пока­зались берега и все повыползли на палубу, даже и те, кто всю дорогу пролежал на кой­ке. Города все еще не было видно. С подошед­шего катера взяли на пароход лоцмана, кото­рый и повел его к пристани.

    Вскоре на Колумбус поднялась большая группа иммиграционных чиновников, а с ни­ми представитель концертной дирекции, в со­провождении фотографа, сделавшего с хора несколько снимков. Замедленным ходом во­шли мы в устье Гудзона, вдали завиднелись громады небоскребов. Прошли статую «Сво­боды» и «Остров слез». Наше внимание со­средоточилось на береге справа от нас, на ко­тором расположена нижняя часть Нью-Йор­ка, где сосредоточена вся деловая и финан­совая жизнь города. Еще более замедленным ходом прошли центральную часть города и вскоре пароходные машины остановились. Колумбус перешел в ведение полудесятка мощных катеров, одни из них тащили паро­ход вправо, другие силились тупыносами, ос­нащенными веревочными войлоками, занести корму парохода так, чтобы он стал перпенди­кулярно Гудзону и смог причалить к своей пристани. Причал океанских гигантов дело медленное и нудное.

    Иммиграционные чиновники, с момента их появления на Колумбусе, занялись проверкой документов всех пассажиров. Проверенным вручалась особая карточка-пропуск с парохо­да на пристань. При большом количестве пас­сажиров, эта процедура шла медленно.

    В первую очередь проверялись американ­ские граждане, с которыми возни было гораз­до меньше, а затем подвергались проверке люди, въезжавшие по квоте, или по времен­ной визе, как мы.

    Как только Колумбус пришвартовался, к берегу подкатили трапы, их закрепили и имеющие пропуска начали сходить на пристань. Одновременно большими конвейерами стали сгружать багаж, а носильщики вагонетками развозили его по классам и по буквам, накле­енным на чемоданах и ящиках. Случались и неувязки, когда ваш багаж, хотя и попал в нашу букву, но в другой класс. Пристань длиннющая, бегай-ищи. По сборе всего ба­гажа воедино приглашается таможенник, ко­торый достанет ваш багажный лист и осмо­трит все ваши вещи.

    По окончании этой сложной операции, мы оказались в городе, разместили нас в одном из отелей, в самом центре, поблизости от Тайме Сквера, «Карнеги Хол», где нам пред­стояло дать концерт, и оперы Метрополитэн. Немало русского люда явилось нас привет­ствовать и среди них были и такие, которые имели в хоре знакомых. Наше прибытие в Нью-Йорк пришлось на субботу и большая группа хористов пожелала посетить воскрес­ную службу в русской церкви. Утром явившийся за нами провожатый отвез нас подзем­кой до храма Христа Спасителя, на углу Медиссон авеню и 121-й улицы. Литургию слу­жил от. Василий Курдюмов искренно и про­никновенно, но как то непривычно было слы­шать священника прекрасного баса. Хор пел хорошо. Базируясь на том, что мы быстро до­ехали до церкви, я и еще двое хористов реши­ли вернуться пешком. Нам казалось, что это совсем близко. Объяснили нам дорогу, сказав, что надо идти по 5-му авеню до нашей улицы и повернуть по ней направо. Начали мы об­ратный путь очень бодро, а подошли к отелю еле волоча ноги. Правда, мы убедились, что Нью-Йорк самый легкий город для ориенти­ровки, в длину города шли Авеню, почти все под номерами а пересекали их улицы, тоже почти все номерные.

    Свои спевки мы производили или в отеле или в Карнеги Хол, но одна из них была устроена в Стайнвей Хол, специально для С. В. Рахманинова, закончившаяся, как и всег­да, любимым его песнопением: «Господи, со­храни».

    Первые гастроли в Америке - читать

    Казачьи хоры и исполнители:
    Кубанский ансамбль Захарченко Хор Сретенского монастыря Донской хор Жарова лучшее Другие Ансамбль Александрова Сакма Братина Хор Валаам Криница Казачий круг Станица

    С ПЕСНЕЙ ПО БЕЛУ СВЕТУ. - Доброволец Иванов в других статьях: